О первом директоре Башкирского заповедника…
Ядгаров Махмут Ю. поехал в Уфу на открывшиеся Башкирские курсы по подготовке землемеров и лесоводов. Время пролетело интересно и незаметно. В августе 26-го он получил свидетельство.
Через два дня после окончания курсов подписан приказ о новом назначении Махмута Ядгарова помощником лесничего в Байназар-Кипчакское лесничество.
Рабочий день был не просто ненормированным, он был круглосуточным. В мае 29-го помощник лесничего Катайского лесничества, Тамьяно-Катайского кантона Ядгаров Махмут Юсупович с товарищами командируются в Москву на Лесную опытную станцию при Тимирязевской сельскохозяйственной академии для повышения квалификации.
Практикантам из Башкирии посчастливилось съездить в Ленинград для знакомства с институтом. Подробный доклад Махмута Ядгарова в Лесной отдел Народного Комиссариата земледелия Башкирии о командировке в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию, о посещении Ленинградского лесного института и о других московских событиях занял около двадцати листов убористого почерка. Ещё на пяти были изложены его предложения об улучшении лесоводческой работы в республике. К ним были приложены три толстых тетради учебных конспектов.
По возвращении с учебы, Махмута Ядгарова назначают лесничим, а в начале 1930 года заведующим по лесохозяйственной части Узянского участка.
В 1927 г. в республике приступила к работе Башкирская экспедиция Академии наук СССР. Особый интерес для экспедиции представляли районы лесостепной и горно-лесной части Южного Урала. В состав экспедиции входило несколько научных отрядов. Задачи экспедиции — всестороннее исследование природы и хозяйства Башкирии. Руководителем экспедиции был назначен действительный член Русского географического общества, член Парижского антропологического общества профессор Сергей Иванович Руденко, хорошо знавший культуру и историю башкирского народа.
Махмут Ядгаров, конечно, знал об этой экспедиции. Более того, он принимал участие в работе одного из научных отрядов по исследованию лесов Южного Урала. И в разговорах не раз слышал слова «новый заповедник». Ему уже были известны Баргузинский, Астраханский, Ильменский заповедники. Неужели теперь заповедник будет и в Башкирии?!
Осенью 1929 года, заслушав доклад профессора Руденко, Совет народных комиссаров Башкирской АССР принял решение: «С целью охраны имеющих исключительный научный интерес памятников природы, необходимых как для исследовательских работ Академии наук и научно-исследовательского института, так и для учебной производственной практики профессуры и студенчества педвуза, — объявить заповедниками Аргазинскую и Южно-Узянскую лесные дачи и устроить на их территориях естественноисторические и исследовательские станции, объединив оба заповедника общим управлением и единым бюджетом с устройством в Южно-Узянской даче, кроме того, опытного лесничества».
Началась работа по формированию одного из первых на Урале природных заповедников. Летом следующего года утверждено Положение о Башкирском заповеднике.
Распоряжением по Белорецкому леспромхозу от 18 октября 1930 г. Махмут Юсупович Ядгаров освобожден от занимаемой должности. Причина – его отзыв в Башкирский научно-исследовательский институт. А через неделю приказом по институту он назначается директором Башкирского государственного заповедника.
Территория нового заповедника была хорошо известна Махмуту. За несколько лет она была многократно объезжена вдоль и поперек на лошадях и лыжах, измерена шагами в пеших переходах. Но теперь это было не просто лесничество. Многое, что было раньше разрешено, теперь категорически запрещалось. Так, правила производства охоты, утвержденные декретом ВЦИК и СНК в 1922 году гласили:
«… В пределах заповедников абсолютно воспрещены: всякая рубка леса, охота, рыбная ловля, пастьба скота и прочие виды побочных пользований».
Вторым главным направлением было научное. Вначале решили заняться учетом численности животных и птиц, составлением списка особо ценных растений. В организационном плане – обозначением границ заповедника, особенно в труднодоступных горных местах. Махмут днем вместе с сотрудниками занимался исследованиями, вечером они совещались в дирекции, подводили итоги и планировали мероприятия на следующий день. Две группы на лошадях были в первую же неделю снаряжены в дальние уголки заповедника. Стали помогать и местные жители. Директор рассчитывал до зимы сделать как можно больше, пока тропы не засыпало снегом.
Махмут старался, как мог. Иногда ему казалось, что сотрудники обижаются на него, потому что не жалел ни себя, ни их. Но с коллегами ему повезло, они понимали необходимость его требовательности и не обижались, видя, что и себя он не щадит. Бывало, что утром придя в небольшую комнату директора, видели Махмута Юсуповича спящего на книгах и конспектах. Однако на всестороннюю работу по организации нового заповедника не хватало ни подготовленных кадров, ни выделяемых средств. Была идея два-три раза облететь заповедник на самолете для составления более подробной схемы территории. Уфимское начальство согласилось вначале на один облет, но потом из-за лимита на бензин и его не разрешили. Правда, обещали помочь с воздушным наблюдением летом в целях обнаружения лесных пожаров.
Прошли первые, пожалуй, самые трудные два года.
Об основных событиях в жизни заповедника Махмут Ядгаров писал в республиканскую газету «Красная Башкирия».
Идет 1937 год. Первый брак Махмута оказался неудачным, и четыре года назад он женился во второй раз. Сын Рафаэль остался с ним, у жены – Миассар подрастали двое своих мальчиков — Салим и Рауль. Вот теперь у него уже и три сына. Жена к ноябрю ждала ребенка. Все очень надеялись, что родится дочь. Мальчиков нужно было отдать в хорошую школу, а жене не помешал бы уход и присмотр врачей. Ему трудно было представить, как он будет прощаться с заповедником, поэтому старался отложить решение этого вопроса. Конечно, понимал, что будет туда приезжать, будет связан с ним и дальше, ведь лесное дело – это уже на всю жизнь. И всё равно очень грустно становилось от мысли о переезде. Миассар очень просила его постараться к осени переехать в Стерлитамак или Уфу. Мальчишки бы уже 1 сентября пошли в школу, а у нее оставался ещё месяц-полтора для обустройства на новом месте. Понимая, что она права, в начале июля Махмут Ядгаров подает заявление. Просьба была удовлетворена.
В августе 1937 года Махмута Ядгарова назначили директором опытного лесхоза в Уфе. Кроме большой организационной работы он вместе с сотрудниками продолжает исследования по созданию лесосеменной базы на селекционной основе. Проводят опытно-производственную проверку и внедрение научных разработок института, пропагандирует передовой опыт и достижения науки.
16 ноября у Махмута и Миассар родилась дочь Сара. Родители были счастливы.
Хорошо, что у отца времени для семьи стало заметно больше. Сыновья требуют много мужского внимания, как и все подростки в их возрасте. Правда, жаловаться на них не приходилось. Учились хорошо, занимались спортом, мечтали о будущем. Салим уже тогда определился — будет летчиком. Живут дружно. Идет размеренная семейная жизнь.
Война. Всё-таки она пришла внезапно. И страшно. Наши отступали.
Директор Уфимского Лесхоза — техник интендант 2 ранга Ядгаров Махмут Юсупович прибыл в военкомат 22 июня 1941. Но на фронт его не отправили. Первыми были военнообязанные 1905 – 18 годов рождения. Как Махмут ни требовал, пока назначили ответственным за материально-техническое обеспечение 1742 эвакогоспиталя, развернутом в Уфе в июле.
И дома было всё сложно. Старшие – Рафаэль и Салим тоже рвались добровольцами на фронт, но так как оба работали на военном заводе, их никто не отпускал. Хождение в военкомат ни к чему не приводило – «бронь». Убежать на фронт нельзя – уголовное дело.
Махмуту Ядгарову удалось добиться отправки в действующую армию только в конце февраля 42-го. «Приказом по эвакогоспиталю 1742 от 27 февраля 1942 г. техник-интендант 2 ранга М.Ю. Ядгаров считается выбывшим из личного состава». Он стал слушателем отдельного батальона филиала курсов «Выстрел», открывшихся с началом войны при Уфимском пехотном училище. Изучали тактику, стрелковое дело, особенности подготовки и ведения боя стрелковыми, танковыми и пулеметно-артиллерийскими батальонами и ротами. Много времени уделялось методике тактической и стрелковой подготовки с младшими командирами и красноармейцами.
По окончании курсов в начале июня 42-го М.Ю. Ядгарову присваивают воинское звание старший лейтенант и назначают помощником начальника штаба 238 отдельного пулеметно-артиллерийского батальона – 238 ОПАБ. На сборы дали три дня — 7 июня погрузка в эшелон.
Первую телеграмму домой Махмут отправляет со станции Пенза: “Здоров. Желаю вам успеха. Ваш Махмут”.
Сегодня среда 24 июня 1942 года. Завтра эшелон с их батальоном отправляется на фронт. Погрузка личного состава и вооружения завершена, караул выставлен. В 21.00 командир батальона собрал весь офицерский состав для постановки задачи на завтрашний день.
Утром следующего дня Махмут отправил дочке телеграмму: «Выехал. Пока не пишите. Желаю всего хорошего. Здоров. Махмут».
7 июля ст. л-ту М. Ядгарову поставлена задача со сводной ротой 238 пульбата выдвинуться юго-восточнее для поддержки 241 батальона их же укрепрайона, выполняющего задачу по сдерживанию немецких войск, двигающихся к переправе через Дон в район Гремячье.
Ст. л-т Ядгаров принял решение на прорыв в сторону Дона. Прорыв был назначен на 3 часа ночи 14 июля.
В 3 часа 14 июля взвод вышел из рощи. Несколько бойцов упали замертво, Махмут был ранен в ногу. По опыту Гражданской, он знал, что это смертельно. Махмут лег на спину. Рассвет. Лес. Он закрыл глаза, ещё несколько секунд слышал шум деревьев. Потом всё исчезло. Всё.